Чем занималась шахматная братия Британии в шпионском Центре правительственной связи, что заставило будущего гроссмейстера-композитора Коминса Мэнсфилда обратиться за помощью к фюреру Третьего рейха, провальная игра на «Стаунтоне-100» в Челтнеме Ефима Боголюбова, что он утаил от своего друга Федора Богатырчука, одновременно с ним исчезнув из столицы Генерал-Губернаторства, и раскрытие тайн необычного двухбашенного, надежно защищенного от атак с воздуха здания, в котором и несли невидимую службу двукратный чемпион Острова Хью Александер и вверенный ему на десятилетия отдел под кодовым знаком «H»
САМАЯ ОХРАНЯЕМАЯ В ТУМАННОМ АЛЬБИОНЕ УДАРНАЯ СТРОЙКА НЕПОДАЛЕКУ ОТ КОТСУОЛДСКИХ ХОЛМОВ
Казалось, это будет, по обыкновению, рутинное с позевотой годовое собрание шахматного клуба Челтнема (курорта графства Глостершир в 109 милях от Лондона). И вдруг собравшихся, как известил «Gloucestershire Echo», региональный еженедельник, «ошарашили новостью: в скором будущем в город прибудут на ПМЖ несколько известных всей Британии шахматистов из Министерства иностранных дел, в том числе г-н К.Х.О'Д.Александер (бывший чемпион Великобритании) и д-р Дж.Айткен! Завсегдатаи клуба возликовали как дети от предстоящего усиления столь выдающимися британскими игроками».
Да, уточним – дело-то было в середине октября одна тысяча девятьсот пятидесятого. И подразумевалось, что вышеназванные «усилители» будут трудоустроены в каком-то из объектов, к той поре с невероятной интенсивностью возводимых у западной оконечности курорта, в зеленой зоне и неподалеку от Котсуолдских холмов (примерно на 100 км простирающихся вдоль левобережья самой длинной британской реки Северн).
При этом окрест огромных стройплощадок денно и нощно бдительно несли вахту дюжие секьюрити, а видеокамер по всему периметру ограждения из проволочной спирали и металлических опор столь нашпиговали – ежик втихушку не прошмыгнет. Тут и туповатый рядовой стройбата мистер Питкин смекнул бы, что в челтнемских районах-соседях Окли и Бенхолле рекордными темпами сооружают не какой-то там филиал британского внешнеполитического ведомства, а нечто таинственное, как бы даже не покруче Сикрет интеллидженс сервис (сиречь МИ-6)…
Но от широкой публики еще долго скрывалось, что на окраине курортного города обосновался The Government Communications Headquarters (GCHQ) – Центр правительственной связи, заточенный на радиоэлектронный шпионаж и британскую кибербезопасность. А конкретно – в мае 1976-го ЦПС выставили на свет божий журналисты британец Дункан Кемпбелл и американец Марк Хозенболл, тиснув статью «Слухачи» в лондонском еженедельнике «Тайм аут». После чего Хозенболла, как нанесшего ущерб государственным интересам Великобритании, вообще изгнали с Острова.
Да, ЦПС как бы подчинен британскому МИДу (как и МИ-6), но формально это не ответвление Форин-офиса.
Невероятно охраняемое ударное строительство завершилось в основном к середине 1953-го, и в общей сложности в Окли и Бенхолле сдали под ключ ни много ни мало более 50 зданий. А обживали новенький засекреченный городок те спецы радиоразведывательного дела, что до этого в основной своей массе несли невидимую службу в пригороде Западного Лондона Исткоте (в Мидлсексе – одном из исторических графств Англии). Там в военные годы располагался секретный форпост Блетчли-парка под кодовым названием HMS Pembrok (Пембрук) V. А по окончании Второй мировой этот филиал в Мидлсексе принял вообще все наиболее ценные кадры Правительственной школы кодов и шифров – GC&CS, успешно взламывавших в Блетчли энигмовские и другие немецкие и вдобавок еще и японские и итальянские шифры. Как раз в 1946-м «общество любителей гольфа, сыра и шахмат» (шутливое прозвище GC&CS, сиречь Station X-10) и переименовали в GCHQ.
НА КОГО ДЕЛАЛ СТАВКУ ГЛАВНЫЙ КРИПТОЛОГ БРИТАНИИ, КОМПЛЕКТУЯ СВОЮ КОМАНДУ, И НЕОБЫКНОВЕННЫЙ КАРТОЧНЫЙ ФОКУС НОРМАНА МАКЛЕОДА, ЧЛЕНА «МАГИЧЕСКОГО КРУГА»
Все военные годы в Пембруке были на полную катушку загружены ни мало ни много – 110 электромеханических «The Bombe», как ни странно, получивших свое название в честь старого десерта из мороженого «Bombe glacee». Внешне это были ни дать ни взять – металлические книжные шкафы, трехметровой длины и двухметровой высоты. Впечатляющего вида агрегаты обслуживались в исткотском филиале сотней техников и восемьюстами «вренами», то бишь операторами из женского подразделения Королевского флота.
Эти же техники и девицы по окончании Второй мировой утилизировали криптологические машины (созданные Аланом Тьюрингом и Гордоном Уэлчманом) подчистую, а самых-самых умниц-«вренов» прикрепили оперировать перебазированными из Блетчли-парка в Исткот двумя «Колоссами» (каждый весом в несколько тонн).
Остальные восемь новаторских, первых в мире специализированных электронных компьютеров, также служивших верой и правдой «любителям гольфа, сыра и шахмат», разобрали типа на запчасти – по приказу самого Уинстона Черчилля, а уж он-то берег как зеницу ока тайну операции «Ультра», ни словечком не обмолвившись о ней даже в своем мемуаре про Вторую мировую, увенчанном Нобелевкой.
Помимо испытанных кадров дешифровщиков, прошедших огонь и воду Блетчли, в Пембрук 5 направляли и тех, кому предстояло пройти двухлетнюю национальную службу, и это были не какие-то там недотепистые призывники с необсохшим молоком на губах, а дипломанты самых престижных вузов. Один из них – Томас Коуди, едва получив PhD (доктора философии) в Кембридже, в сентябре 1952-го прибыл, как рекрут, на «точку» по адресу 114, Лайм-Гроув, Исткот. Первым делом новобранца проинструктировали, что надо держать язык за зубами – под роспись о неразглашении гостайны. «После чего, – вспоминал Томас, – меня отвели в секцию (какую – недоговаривает, но это станет явным из нижеследующего – В.Н.), где мне предстояло работать, и оказалось, что моим «боссом» будет Джек Гуд, учивший меня матанализу в Манчестере, а «боссом» Джека здесь, в Исткоте, был известный шахматист Хью Александер. Большинство в секции составляли математики, и среди них был еще один шахматист, известный мне по Кембриджу – Виктор Мардл». Добавим – человек непростой судьбы, а его биографию наиболее полно отобразил Джон Сондерс в октябрьской книжке «Бритиш чесс мэгэзин» за 2000-й.
Подростком Виктор (появившийся на свет в 1929-м) тяжело переболел полиомиелитом и стал инвалидом, до конца своих дней передвигаясь с помощью костылей и ортопедических приспособлений. Несмотря на это, в начале 50-х окончил колледж Христа (вестимо, учился на математика) в Кембридже. Попутно сражался за сборную вуза-легенды в ежегодных традиционных шахматных матчах с командой другого легендарного вуза – Оксфорда, и как раз в этих матчах его и приметил Хью Александер, к тому времени уже пребывавший в статусе главного британского криптолога.
Верный своему принципу обращать в дешифровальную веру преимущественно шахматную братию, он тогда же (в 1952-м) трудоустроил Мардла у себя в GCHQ. И в этой таинственной конторе Виктор сделал просто ошеломительную карьеру, о чем мы расскажем в свой черед. А что касается его турнирной карьеры – в 1957-м протеже Александера показал лучший свой результат в чемпионатах Англии, финишировав 8-м.
Фрагмент фотографии участников британского чемпионата-57, в первом ряду крайний слева – ставший чемпионом Штефан Фазекаш, далее справа от него Мардл, Александер и Стюарт Мильнер-Барри, крайний слева во втором ряду – Барух Вуд, издатель знаменитого журнала «Чесс»… (из сентябрьского номера вудовского журнала за тот год – и этот снимок)
Да, а в Исткоте часть новобранцев поселили в типа малосемейке по адресу 72, Лайм Гроув, в двух шагах от их производственной базы. «Что было очень удобно, я жил там очень счастливо, пока не переехал в Челтнем», – это из того же мемуара Томаса Кроуди, и с его слов, вскоре в их отделе появилось еще несколько новичков, в том числе и Норман Маклеод. А тот, пишет Томас, «был и шахматистом, и фокусником, членом Магического круга». Точнее, добавим, и шахматистом-практиком, и талантливым плодовитым сочинителем шахматных задач, посмертно удостоенным звания гроссмейстера-композитора.
…В свое время я многое разузнал (посредством еще обычной почтовой переписки) о Маклеоде (также, конечно, рекрутированном в ЦПС Александером) от британца Поля Валуа, со средины 80-х редактировавшего «The Problemist», а его добрый приятель, к той поре уже дембельнувшийся с таинственной службы в силу возраста, вел в этом композиторском журнале задачный раздел. И в одном из писем Поль (кстати, хорошо владевший русским, аккуратно выводил строки синей шариковой ручкой) поведал, что, еще будучи учеником одной из школ в Глазго, Норман подружился с тамошней знаменитостью – фокусником-манипулятором и владельцем именного магазина Тэмом Шепердом. Перенял от него ловкость рук в карточных трюках, а позднее – вступил в основанное в Лондоне еще в 1905-м Магическое общество. А какой магией обладал – этим Кроуди не преминул восхититься, вспоминая о досугах в Исткоте:
«В один из вечеров в «Свакели» (название большого общежития для дешифровщиков Пембрука) Норман, имевший там койко-место, продемонстрировал Алану (приятелю Томаса – В.Н.) и мне несколько удивительных карточных трюков. Один фокус нас особенно изумил: он должен был вытащить из колоды карту, которую мы выбрали (и сунули обратно в колоду – В.Н.), когда он был повернут к нам спиной. В первый раз он угадал, а во второй вроде как промахнулся. Притворившись озадаченным, перебрал всю колоду, но карты, на которую мы с Аланом «сделали ставку», там не обнаружил. Тогда он взял колоду, перетасовал ее, и из нее выскочила крошечная копия той самой нашей карты-избранницы. «Неудивительно, что я не мог ее найти», – сказал он. Затем Норман повторил всю процедуру, каждый раз (вытаскивая карты из колоды) терпел неудачу, и как бы пребывая в растерянности, положил колоду на стол под плотную скатерку. После чего вытащил одну за другой 51 карту (всего их в колоде, если кто подзабыл – 52 – В.Н.) без успеха, не угадав, и в конце концов со словами «Должно быть, это она», – извлек из-под скатерти очень большую версию нашей карты-избранницы. Я понятия не имею, как он это сделал, сидя в двух-трех футах (меньше, чем в метре – В.Н.) от нас».
И вот почему-то Томас не упомянул в своем замечательном мемуаре другого шотландца – Джеймса Айткена. И – нет, отнюдь не математика, в 1938-м защитившего в Эдинбурге докторскую о соотечественнике, гуманисте – профессоре Коимбрского университета Джордже Бьюкенене, в 1551-м осужденном лиссабонской инквизицией за еретичество.
Всю Вторую мировую доктор классических наук провел в Station X в хижине-6, и его оригинальный стиль дешифровки люфтваффовской «Энигмы» вошел в анналы криптологии как «айткенизм». Сразу после войны Айткена также перевели в Исткот, а затем в Челтнем, причем в какой ипостаси – из этого в англоязычных источниках зачем-то накручивают типа тайну за семью печатями. Ну, а где еще мог трудиться в GCHQ один из героев операции «Ультры», как не в дешифровальном отделе? Ясно же, как день – был одним из ближайших помощников «босса» этого важнейшего департамента Хью Александера!
В апреле 1953-го соплеменники Айткен и Маклеод слетали в Эдинбург на очередной чемпионат Шотландии. Джеймс (впервые ставший чемпионом своей страны озер еще в 1935-м) вновь «озолотился», наколотив аж 8 из 8!
Норман поделил 2-3 места, его миниатюрка с хвостистом чемпионата наверняка позабавит читателя:
Норман Маклеод – Арминс Лерхс
Сицилианская защита В71
1.e4 c5 2.Nf3 d6 3.d4 cxd4 4.Nxd4 Nf6 5.Nc3 g6 6.f4 Bg7 7.e5 dxe5 8.fxe5 Ng8? (8…Nfd7) 9.Bb5+ Kf8?? (9…Bd7)
10.Ne6+. 1-0
А осенью того же 53-го Маклеод перелетел через океан, стажироваться в только созданном Агентстве национальной безопасности, американском радиоразведывательном аналоге ЦПС, и эта стажировка удивительным образом затянулась года на три минимум…
ШОКИРУЮЩЕЕ УГОЛОВНОЕ ПРОШЛОЕ ЗАЧИНАТЕЛЯ АНГЛО-СОВЕТСКОЙ ШАХМАТНОЙ ДРУЖБЫ И ДИКОВАТАЯ ГЕОЛОКАЦИЯ ПЕРВОГО ОЧНОГО МАТЧА СБОРНЫХ СССР И ВЕЛИКОБРИТАНИИ
Конечно, «Фултон» Черчилля подрубил и англо-советские шахматные отношения, так, на знаменитые ежегодные гастингские рождественские турниры наши гроссы смогли вырваться только к зиме 1953-1954-го… Хотя ведь буквально в считанные месяцы по окончании Второй мировой в Лондоне было организовано Англо-Советское шахматное Общество, а в марте 1946-го журнал «Шахматы в СССР» огласил имя организатора – им был «ирландский писатель-романист Джим Фелан».
И вот советская шахматная общественность наверняка была бы просто шокирована, если б узнала, что этот самый ирландский писатель – бывший зэк-каторжник, вообще-то чудом избежавший виселицы! Впрочем, к той послевоенной поре это были уже дела давно минувшие.
…11 июня 1923 года белым днем в небольшое семейное почтовое отделение на одной из улиц Бутла (фактического пригорода Ливерпуля) нагрянули двое грабителей, потребовавших кассовую наличность у находившихся в помещении сотрудниц. Те неожиданно подняли шум, и один из злоумышленников, растерявшись, дал деру. Меж тем подельник не раздумывая застрелил бросившегося на выручку девчатам парня (их брата), такого же почтового служащего, и лишь после этого пустился наутек. Убийце (его звали Шон Макартир) удалось затеряться в уличной толчее, тогда как сдрейфивший соучастник был схвачен разгоряченной толпой и препровожден в полицейское отделение. Пойманный Джим Фелан признался блюстителям порядка, что на пару с товарищем-республиканцем, как сквозь землю провалившимся, собирался взять почтовую кассу для нужд Ирландской гражданской партии, в те смутные революционные времена поддерживавшей борьбу за полное отсоединение Северной Ирландии от Соединенного Королевства.
Далее суд присяжных решил отправить Фелана на виселицу; однако уже накануне казни министр внутренних дел вдруг смилостивился и заменил «вышку» на пожизненные каторжные работы.
Скитаясь по местам не столь отдаленным, Джим пристрастился к шахматной игре, скрашивавшей его тяжелые зэковские будни, и даже основал шахматный клуб в «Паркхерсте» – тюрьме на Уайте, самом большом острове у побережья Англии, расположенном в проливе Ла-Манш.
Всего провел в неволе более 13 лет…
Освободившись по УДО, начал писательскую карьеру, отображая в своих книгах тяжкую долю ирландского крестьянина, проблематику национального движения за свободу, ну и, конечно, собственный горький опыт тюремных мытарств… И вообще кем он только не был – кузнецом, судовым пожарным, барменом, актером, киносценаристом, журналистом, каторжанином…
А выйдя на свободу в 1937-м, дал волю своей давней страсти к бродяжничеству (еще отроком не единожды убегал из дома), колесил по Острову автостопом. И так, путешествуя, однажды встретил на обочине странницу по имени Кэтлин, ставшую его третьей женой, и вот как она описала своего будущего супруга при их первой встрече:
«Ростом около шести футов, он был одет в кожаную куртку и вельветовые брюки. Большая черная шляпа была сдвинута на затылок, а на шее повязан красный шелковый шарф».
В таком же колоритном эффектном прикиде Джим в один из послевоенных дней заявился на прием к председателю Общества культурного сближения с СССР (Society of Cultural Relations with the USSR – SCR, в советских изданиях – ОКС) Денису Притту, предложив создать в структуре этой основанной еще в 1920-м организации шахматную секцию. И Притт, успешный британский адвокат и давний симпатизант Советского государства, выдал бывшему зэку и профессиональному бродяге (а также и популярному на Острове писателю) полный карт-бланш!
Отмотав длительный тюремный срок, Джим Фелан поклялся навсегда покончить со своим «прозябанием в четырех стенах» и вернулся к скитальческому образу жизни
А руководство шахматной секцией ОКСА вверили известному ученому-генетику и психиатру и, добавим, шахматному этюдисту Лайонелу Пенроузу. Один из его сыновей, Джонатан, станет 10-кратным чемпионом Англии и дважды гроссмейстером (в игре очной и по переписке), другой, Роджер, лауреатом Нобелевской премии по физике.
…Нижеследующим снимком украшен очерк о Хью Александере на известном именном сайте «Winter’s chess notes», его создатель и ведущий – дотошный исследователь шахматной истории, архивист и писатель Эдвард Уинтер.
И вот строки из подтекстовки на «chess notes» (сиречь онлайновых шахматных колонках):
«Эта фотография Пауля Кереса и К.Х.О’Д.Александера любезно предоставлена архивом Халтона. Она была сделана во время Гастингса 1954-55, но расположение на доске не имеет отношения к их партии в турнире».
Уважаемый мистер Уинтер, снимок никакой не гастингский, им проиллюстрирован отчет Николая Зубарева в 12-м номере «Шахмат в СССР» за 1947-й (страница 257) о матче №2 сборных Британии и СССР!
Первый, заочно-радиотелеграфный в мае 1946-го отмечен, как многие знают, сенсационной победой Александера над Ботвинником. А в следующем противостоянии сборных, уже непосредственно за досками, засекреченный криптолог соперничал с триумфатором АВРО-1938 и тогдашним чемпионом СССР. Точная локация этого исторического матча, не поверите – скромных размеров помещение на первом этаже ратуши Холборна, одного из лондонских районов. Зальчик был такой, что, как это ни диковато, болельщиков впускали только по двадцать человек за раз и на двадцать минут. Их сменяли очередные двадцать счастливчиков на этот же самый отрезок времени и т. д. А ведь ровно год тому назад местом первой же очной встречи наших с американцами был знаменитый Колонный зал Дома Союзов, один из самых торжественных парадных залов в мире…
Часы стартовых партий первого очного матча наших с британцами затикали 21 сентября в 14.00 по лондонскому времени…
Пауль Керес – Хью Александер
Лондон 1947
В такой диспозиции была отложена 1-я встреча лидеров команд, прокомментированная в бюллетене матча (выпускавшемся московской «Вечеркой») старейшиной советских мастеров Василием Пановым.
41.Kg2 Ng4+ 42.Kf3 h5! «Теперь черные отыгрывают одну пешку, получая хорошие шансы на ничью, тот же ход последовал бы и на 42.Kh3». Но Стокфиш-то ставит после этого рывка флангового пехотинца аж +3! А советует не мудрствуя просто срубить конем белую пешку с шахом – 42…Nxh2+, далее 43.Kf4 Nf1 44.Nd4+ Kd6 45.g4 Rh2 – почти равно.
43.h3 Rxb3+ 44.Kf4 Rb4+ 45.Kg5 Nf2 46.h4 Rb5 47.Kg6 Kd5 48.Kxh5. «Если 48.Re7, чтобы отрезать черного короля, то 48…Ne4!, после чего для белых невыгодно ни 49.Kxh5 из-за 49…Nxg3+ 50.Kxg3 Kd6+ 51.Nf5+! Rxf5+ 52.Kg6 Kxe7 c ничьей, ни 49.Rxe4 из-за 49…Rb6+ и т.д.».
Но тут ведь у белых есть не замеченный опытнейшим Василием Николаевичем этюдный сброс 50.Nd6! и после 50…Rxd6+ 51.Kf5 с выигрышем. Вообще-то движок советует сперва 48.Rd7+, чтоб на 48…Kе5 ладья шагнула на е7 с шахом, после чего король забирает пешку и дело с концом. И вот великий эстонец явно поспешил с этим взятием на h5! Предоставил шанс на спасение, и Хью им воспользовался!
48…Ке4! Только так! Шагни король на е5 – 49.Rg5!, выигрывая.
49.g4 Kf4 50.Rg5 Ne4 51.Nd4 Nf6+. «Обе стороны играют весь эндшпиль остроумно и точно, делая единственно лучшие ходы».
52.Kg6 Rxg5+ 53.hxg5 Nxg4 54.Nc6 Ne3 55.Kh5 Kf5 56.g6 Ng7+ 57.Kh6 Ne8 58.Nd4 Ke5 59.Nb5 Kf6 60.Nc7 Nd6 61.Kh7 Nf5 62.Nd5+ Ke5 63.Nc3 Kf6 64.Ne4+ Ke5 65.Ng5 Kf6 66.Nf7 Ne7. Согласились на ничью.
СКОЛЬКО РАЗ И С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ ЛУЧШИЙ ШАХМАТИСТ ТУМАННОГО АЛЬБИОНА ПЕРЕЛЕТАЛ АТЛАНТИЧЕСКИЙ ОКЕАН В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ, КОРЕННОЕ ОТЛИЧИЕ ДВУХ БЛИЗКИХ ПО ВРЕМЕНИ ДОГОВОРОВ О ВЗАИМНОМ СОТРУДНИЧЕСТВЕ БРИТАНСКОЙ И АМЕРИКАНСКОЙ РАДИОЭЛЕКТРОННЫХ РАЗВЕДОК И КАКУЮ ЧАСТЬ СОВЕТСКОЙ ТЕРРИТОРИИ ЦПС ПРИНЯЛСЯ МОНИТОРИТЬ С МАРТА 1946-ГО
По результатам двух-мини матчей с выдающимися советскими гроссмейстерами перводосочник британской сборной взял полтора из четырех! Согласитесь, это очень даже неплохо для абсолютного любителя шахмат (занимавшегося ими без отрыва от засекреченной службы, требующей постоянных мозговых усилий), также, конечно, вошедшего в комсостав детища ирландского писателя-романиста. И более того, уже в ту пору увлекшись и игрой по переписке, Александер инициировал заочный супер-матч наших и британцев на 100 досках. Но эта прекрасная идея, жаль, как-то так постепенно захирела…По той же, очевидно, причине, из-за чего наши заочники вынуждены были пропустить первый «переписочный» чемпионат мира, стартовавший в 1950-м, то есть за год до вступления нашей федерации в ИКЧФ.
И вот ярый подвижник шахматной дружбы Британии с первым мире в мире социалистическим государством и вообще со странами соцлагеря, Хью в то же время становится одной из ключевых фигур в нараставшем противостоянии Запада и Востока на невидимом фронте.
…Эта фотография появилась в ноябрьском номере «Чесс ревью» за 1944-й с таким сопроводительным текстом:
«Желанным гостем Вашингтонского шахматного клуба в эти дни является К.Х.О‘Д.Александер, чемпион Великобритании. Он на несколько недель остановился в столице и принимает активное участие в деятельности клуба. По пути домой Александер, вероятно, заедет в Нью-Йорк». Следом, в декабрьском номере журнал И.Горовица поместил две партии англичанина с хозяевами поля, одну гость сыграл с Ройбеном Файном (ничья на 44 ходу), также о ту пору сотрудником суперзасекреченной организации – ASWORG, занимавшейся исследованиями в области противолодочной обороны, а в конце войны – и противодействием летчикам-камикадзе.
И откуда было знать читателям, раскрывшим тот ноябрьский «Чесс ревью» с фотографией британского чемпиона, что мастер вообще-то прибыл к ним в столицу по своим криптологическим делам в соответствии с договором от 17 мая 1943-го о сотрудничестве радиоэлектронных разведок Британии и США, теперь известным как BRUS.
А из нынешнего рассекречивания прежде абсолютно закрытой биографии Александера следует, что это был как минимум второй его визит за океан в годы военные. В феврале 43-го к руководимой им военно-морской HUT-8 присоединили криптологичский отдел Адмиралтейства, чтоб сообща взломать шифровальную машину военно-морского атташата Японии Coral. И ровно год спустя (то бишь в феврале 44-го) Хью слетал в Вашингтон, чтобы согласовать заключительный этап взлома с Уильямом Фридманом, создателем и первым директором армейской Службы радиотехнической разведки (SIS). Сам Фридман-то еще в 1940-м вскрыл (со своей группой) Purple («Пурпурный код») японского МИДа.
Ну, а на сайте ЦПС можно прочесть, что осуществлявшаяся под руководством Александера совместная британо-американская работа по взлому CORAL была его самым большим достижением (прорывом) за все годы, что он протрубил в Блетчли.
А вскоре после той своей осенней командировки в США, отмеченной в журнале Горовица, Хью стал главным в Station X по дешифровке японского военно-морского кода JN 25, в связи с чем он мог еще хотя бы разок до конца войны слетать – через Атлантику – в Вашингтон.
После победы антигитлеровской коалиции и в связи с кардинальным изменением геополитики американская и британская радиоразведки заключили 5 марта 1946-го новое соглашение – UKUSA (Юкей – United Kingdom – Соединенное Королевство), в корне отличающееся от предыдущих подобных соглашений этих субъектов. Ведь если BRUS, собственно, был нацелен на противодействие странам оси, то UKUSA – это уже тайный альянс против соцстран. Кстати, созданный еще за десять лет до военного и разведывательного сплочения «Востока» в рамках Варшавского договора.
И вот согласно оговоренной в UKUSА привязке к местности, челтнемский «филиал» Форин-офиса всосался в радиоэфир над европейской частью Советского Союза, задействовав доставшуюся по наследству от клуба стрелков капитана Ридли (еще одно кодовое прозвище Блетчли-парка) мощнейшую мониторинговую оснастку: только на собственно британской территории располагались 45 наземных станций перехвата и пеленгации. А еще ими были тогда утыканы и зарубежные населенные пункты, как то: Момбас (город на юге Кении), палестинская деревня Сарафанд, Абботтабад, центр округа Хазара Британской империи (ныне это пакистанская территория)…
Неприметный особнячок на Cевере Лондона – сюда, в «Аркли Вью» и прилегающие к нему бараки-хижины (Huts) стекалось все ценное в перехватах трафика. Зашифрованные радиограммы в годы Второй мировой передавали сперва курьерами, а позже – телеграфом Блетчли-парку, в последующем – GCHQ
ВОЗМОЖНЫЙ ВЗЛОМ СОВЕТСКИХ «ПОЭТИЧЕСКИХ» ШИФРОСИСТЕМ, ПОЧЕМУ НЕ СЛОЖИЛАСЬ СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ ОДНОГО ИЗ ГЕРОЕВ ОПЕРАЦИИ «УЛЬТРА», И В КАКОМ БРИТАНСКОМ ГОРОДЕ БЫЛО ЕМУ ШАХМАТНОЕ СЧАСТЬЕ
В 1938-м Хью с семьей (супруга Энид, австралийка, двумя годами ранее произвела на свет их первенца Майкла) переместились из Винчестера – где он 6 лет преподавал математику в колледже – в «Большой Дым» (одно из неофициальных прозвищ Лондона). В столице он трудоустроился в известную торговую компанию Джо Льюиса (владелицы сети универмагов). Тем же летом впервые стал чемпионом Британии – и пробыл в этом статусе целых семь лет. В военную пору чемпионаты Острова не проводились вообще.
По окончании Второй мировой Хью вернулся в «Льюис», замом начальника исследовательского отдела, а одновременно этот отдел возглавил не кто иной, как Гордон Уэлчман, руководивший в Блетчли 6-й хижиной до 1943-го (передал бразды правления Стюарту Мильнер-Барри).
Но в торговой фирме Александер проработал всего ничего, где-то с год или чуть поболе; влюбившегося в криптологию уроженца ирландского Корка как магнитом тянуло в таинство Исткота.
А в августе 1946-го в Ноттингеме прошел первый послевоенный британский чемпионат, и его сенсационно выиграл молодой шотландец-юрист Роберт Комб. Известный забавным рекордом на Олимпиаде в Фолкстоне (1933 г.), когда он в четыре хода белым цветом продул латышу В.Хазенфусу (1.d4 c5 2.c4 cd 3.Nf3 e5 4.Nxe5?? Qa5+).
Утративший, стало быть, чемпионское звание Александер смог прийти к финишу только 5-6-м вровень с Гарри Голомбеком, напомним, еще одним бывшим сослуживцем по Блетчли.
Точная дата возвращения Хью в дешифровальную обойму неизвестна, но могло быть так, что чемпионат Острова он начал замом мудреца из мудрецов Уэлчмана в «Льюисе», а завершил, будучи уже в штате GCHQ, где его, как проявившего себя в «Ультре» сильным администратором, сразу же стали выдвигать на руководящие должности.
Из появившейся в инете еще в 10-е статьи памяти Александера его тезки Хью Дeнхэма, «высшего должностного лица» GCHQ:
«В Исткоте Александер начал работать в департаменте «R», предшественнике отдела кадров (одной из задач которого был подбор персонала – В.Н)… Затем было решено, что он станет первым директором австралийского центра. Но этого, однако, не случилось, и он стал руководить Колриджской группой, впрочем, недолго. Вскоре его продвинули на более высокую должность, руководителем отделения, занимавшегося российскими шифрами».
Помнится, только-только обнаружив виртуальный денхэмовский мемуар, я долго и безуспешно искал в сети, что это за группа такая – Колриджская.
Ноне же в инете появилась англоязычная публикация «Советские шифротелетайпы времен Второй мировой», и вот фрагмент оттуда (из раздела «Шифровальные машины серии «Поэты»:
«В первые послевоенные годы англо-американцы смогли взломать как минимум два советских шифровальных телетайпа. Им были даны названия «Кольридж» и «Лонгфелло».
Coleridge использовался в военных сетях в европейской части Советского Союза. Был взломан к марту 1946 года. Расшифровки Coleridge предоставили важную разведывательную информацию о боевом порядке советских вооруженных сил, учебных мероприятиях и логистических вопросах.
Принцип шифрования другой системы – Longfellow был реконструирован к июлю 1946 года, а настройки (порядок расположения роторов-дисков, исходные позиции каждого диска и т. д. – В.Н.) были впервые угаданы в феврале 1947 года».
Ну, ежели и так, то плодами разгадки «поэтических» шифров по другую сторону Железного занавеса могли пользоваться только до 29 октября 1948-го. В тот день, в сердцах прозванный кем-то из криптологов SIS или Исткота (можа, конкретно и Александером) «черной пятницей», советские спецслужбы изменили едва ли не все свои шифросистемы, учтя тревожные сигналы, поступавшие как минимум от двух агентов – «Линка» (кодовое имя Уильяма Вейсбанда, «крота» в Арлингтон-Холле) и члена Кембриджской пятерки Кима Филби (в ту пору не раз посещавшего Вашингтон, чтоб скрепить контакты своей конторы МИ-6 с начальством ЦРУ и ФБР).
Хью Денхэм:
«В июне 1949 года Джош Купер покинул криптологический отдел «H», чтобы присоединиться к Директорату (Леонард – так вообще-то нарекли при рождении Купера, дослужится до руководителя всего ЦПС – В.Н), и Хью стал его преемником».
И в том же 1949-м распался его семейный союз с Энид, хотя к той поре у них было уже двое сыновей. Родившегося в 1940-м Патрика супруга (она была старше Хью на 8 лет) после развода забрала с собой на родину – в Австралию.
«Энид была предана Хью, несмотря на его изменчивый характер, вспоминал Стюарт Мильнер-Барри, – и не теряла надежд на примирение».
Но это уже был окончательный разрыв, в чем Стюарт винил своего друга: «Его тяготили рамки семейной жизни и ему вообще не следовало жениться».
Зато стабильность на службе (возглавлял ведь важнейший криптологический отдел ЦПС 21 год с хвостиком) сочеталась у Александера с невиданным постоянством и его шахматного статуса – еще с довоенной поры и по 1958-й включительно был перводосочником английской сборной! Кстати, уже вскоре после своего фактического провала на первом послевоенном британском чемпионате Хью смог реабилитироваться в Гастингсе 1946/1947, уверенно взял 1-е место –7,5 из 9. Пришедший вторым Савелий Тартаковер – 6,5…
И ух какой развеселой выдалась тогда у Хью партия с многократным чемпионом Канады, будущим гроссмейстером.
Хью Александер – Даниель Яновский
Гастингс 1947
Здесь криптолог мог выдать искрометное 20.Rh8+! Kxh8 21.Rh1+ Kg8 22.Rh8+!! Kxh8 23.gxf7 Qd8 (23…Qxb2+ 24.Kd1 Qa1+ 25.Bc1 Bd7 26.Qg6) 24.Qg6 Qf8 25.Qh5+ Kg7 26. Bh6+ Kh8 27.Bxf8#.
Но он сразу срубил 20.gxf7+ Kxf7, далее было так: 21.Qxc3 Ke8 22.Rh8+ Kd7 23.Rxd5+! Просто и красиво, если черная пешка срубит ладью, то еще один красивый ударчик: 24.e6+!
23…Kc7 24.Rd1 (надо было сразу ставить слона на е3) 24…Qxf2 25.Be3 Qf5. После вообще-то более практичного 25…Qxg2 черные еще бы и неплохо посопротивлялись.
26.g4 Qg6 27.Bc5 Qg5+ 28.Qe3 b5 29.Bb6+ Kb8 30.Kb1 Qg7 31.Rd7 Bc5 32.Rc7+ Kb7 33.Qxc5. 1-0.
И вообще именно в Гастингсе Хью было абсолютное шахматное счастье. Когда на легендарный рождественский турнир впервые после войны прибыл – в предновогоднюю пору 1953-го – советский представитель Давид Бронштейн, Александер черным цветом одолел его в потрясающем марафоне в 120 ходов! В итоге они поделили 1-2 места…
Январь 1954-го, мэр Гастингса вручает награды Бронштейну и Александеру
Ну и, конечно, добрый след в биографии Хью оставил и Блэкпул (город графства Ланкашир, омываемый Ирландским морем), там он в 1956-м вторично взял «золото» Британского чемпионата.
КТО ПОМОГ РАБОТНИКУ БРИТАНСКОЙ ТАБАЧНОЙ КОМПАНИИ ПОЛУЧИТЬ В 1937-М ИЗ БЕРЛИНА ОГРОМНЫЕ ПРИЗОВЫЕ ЗА ШАХМАТНУЮ ЗАДАЧУ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО В НАЦИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ БЫЛ СТРОГО ОГРАНИЧЕН ОТТОК КАПИТАЛА ЗА ГРАНИЦУ
А почему так обрадовались на общем годовом собрании Челтнемского клуба (в октябре 1950-го) обещанному прибытию в город «нескольких известных всей Британии шахматистов из Форин-офиса», – так Челтнем-то был слабым, наислабейшим звеном в родном графстве с самых истоков глостерширского шахматного движения. И обнаружить мастерского уровня доморощенного игрока в этой курортной сторонке было столь же невероятно, как раскопать клад англосаксонского злата в зеленых челтнемских лугах у котсуолдовской гряды. Короче, не было ни гроша, да вдруг алтын!
А если копнуть историю Глостершира шахматного… Некогда в его чемпионатах 8 лет кряду (с 1927-го по 1934-й) брал «золото» сотрудник табачной империи WD&HO Wills (конкретно, ее главного предприятия в Бристоле) – Коминс Мэнсфилд. В общей сложности он проработал в уиллсовской фирме 45 лет с перерывом на Первую мировую, когда его забрили в Королевскую артиллерию. И вот в дни затишья на «передке» Коминс не скучал в окопах, увлеченно создавая одну за другой шахматные задачи, имея под рукой походный набор с фигурками – он его предусмотрительно упаковал в солдатский ранец, уходя на фронт. Да, а к тому времени-то артиллерист Мэнсфилд уже был признанным во всем шахматном мире виртуозом двухходовок, увлекшись их сочинением еще в школьную пору.
Тут Мэнсфилду не более 25 (Этот снимок поместил шахматный сайт графства Девон, в одной из деревень которого 14 июня 1896-го великий композитор появился на свет)
12 июля 1917-го немцы впервые обстреляли – под бельгийским городом Ипритом – англо-французские войска снарядами с горчичным газом. От этого химоружия 90 тысяч военнослужащих Антанты погибло, 1 миллион 300 тысяч пострадало. В их числе и Мэнсфилд, в январские дни 1918-го, будучи тогда связистом, попал под газовую атаку, временно ослеп и провел год в госпитале. После чего был комиссован, вернулся в Бристоль (тогдашний 2-й по численности город Глостершира, с 1996-го преобразован в отдельное графство), женился, стал отцом троих детей. В середине 30-х они всей семьей перебрались в Шотландию, город Глазго, где размещался филиал уиллсовской табачной империи.
А в ту пору, в конце лета 1936-го, по окончании прошедших в Берлине летних Олимпийских игр, в Мюнхене провели и шахматную Олимпиаду, причем ФИДЕ как-то дипломатично от нее дистанцировалась, объявив подведомственным национальным федерациям компромиссное – участвуйте на ваше усмотрение. И вот в честь этой неофициальной Олимпиады был объявлен композиторский конкурс, собравший огромное число задач и этюдов – 1277, но в основном из самой Германии и ее стран-сателлитов. Из Британии поступили только четыре задачи, и как раз новоиспеченный глазгианец и победил в своем коронном жанре…
К.Мэнсфилд
Олимпийский конкурс, 1936 г.
Золотая медаль
Мат в два хода
1.a3, и защищаясь от угрозы 2.Rb4#, черный конь открывает своего слона, чтоб связать белую ладью, но ненароком отключает функционал других своих дальнобойных фигур. А белому ферзю только это и надо! 1…Ng2 (Ng4, Nf5, Nd5) – 2.Qc6, Qxс4, Qxс2, Qe8, соответственно, матуя.
Но радость победителя, его домашних и всей родни была омрачена… В Третьем рейхе был установлен строгий запрет на вывоз или пересылку валюты, включая рейхсмарки, в другие страны – так нацистский режим контролировал свои финансовые ресурсы, отток капитала.
И посему организаторы олимпийского конкурса отбили телеграмму в Глазго с предложением открыть ему, Мэнсфилду, банковский счет в Берлине. Или так – они могли бы выдать призовые кому-нибудь в Германии, а тот потом передаст их при случае Коминсу. Ни первый, ни второй вариант (вообще фантастический – кто бы выпустил случайного курьера с такой большой суммой за границу!) не устроил выдающегося проблемиста, напомним, отца трех ребятишек-малолеток. Меж тем немецкий консул в Глазго отнесся к нему с пониманием и посоветовал «поехать пока отдохнуть на Фризские острова — а ваши деньги никуда не денутся, мы поможем их получить». Ну, это было так неопределенно… Отчаявшись, Мэнсфилд отослал в Берлин тщательно сформулированное письмо «Его превосходительству герру Гитлеру...» и через три месяца получил банковским переводом от 19 июня 1937 года призовые: 20 фунтов, 4 шиллинга и 10 пенсов – все до копейки!
По тогдашним деньгам Третьего рейха – 1420 рейхсмарок, на которые можно было, например, приобрести 800 кг свинины. Если по нынешним средним ценам на мясо хрюшек в России, британский проблемист в переводе на наши рубли получил 320 тысяч, для композиторского турнира это были (и есть) очень солидные призовые.
Ну, а будущий преступник №1 по своему обыкновению разыграл популистскую карту…
Два корифея – москвич Лев Лошинский и Коминс Мэнсфилд на конгрессе шахматных композиторов в Москве в 1961-м (фото из статьи недавно отметившего свое 90-летие Патриарха отечественной композиции Якова Владимирова в «64-ШО» №6 за 1996 год)
ПРОМАШКА ФЕСТИВАЛЬНЫХ ОРГАНИЗАТОРОВ И ТРИУМФ НЕСРАВНЕННОЙ ЧЕМПИОНЕССЫ ВЕРЫ МЕНЧИК
Кстати, в свою бристольскую бытность Мэнсфилд не раз наведывался в Челтнем, прежде всего на очередные чемпионаты графства. Или вот весной 1928-го сразился в 4-м фестивале Западной Англии (сиречь Уэст-Кантри), прошедшем в городской ратуше курорта. Там одновременно играли 66 фестивальщиков, рассредоточенных по нескольким турнирам согласно своему рангу. Мэнсфилда уважили, допустив в основной, премьер-турнир, где он «захватил» 7-е место из 8. Ну так Коминс был велик в сочинении двухходовок (в 1972-м одним из первых в мире был удостоен звания гроссмейстера по композиции!), а играл-то отнюдь не конгениально, может, в силу крепкого кандидата в мастера. А первый приз у «премьерщиков» неожиданно взял новоиспеченный лондонец (до этого жил в Чехословакии, а вообще-то родился в царской России) Виктор Бергер, хотя соперничали куда более известные на старом континенте русский эмигрант Евгений Зноско-Боровский (c 1920-го обосновавшийся в Париже), сэр Джордж Томас, Фредерик Ейтс… По идее, в этот – главный турнир априори должны были включить и прибывшую в Челтнем пофестивалить Веру Менчик. Но организаторы ничтоже сумняшеся решили – больно жирно ей будет…
И тогда милая круглолицая 22-летняя чемпионесса мира катком прошлась по соперникам в майор-опене (втором по значимости фестивальном турнире): 6,5 из 7! Доказав этим своим триумфом – как же промахнулись те чудики, не допустившие королеву в главное действо…
«ВЕЛИКАЯ ШАХМАТНАЯ КУЧА» УИЛЬЯМА ХАРТСТОНА, КАК ГЛАВНЫЙ КРИПТОЛОГ ЦПС ПОКВИТАЛСЯ ЗА «НОТТИНГЕМ-36» С ЕФИМОМ БОГОЛЮБОВЫМ, ЧЕЙ ПОРТРЕТ БЕЗ РЕТУШИ ОТЧЕТЛИВО ВЫРИСОВАЛСЯ ЛИШЬ СОВСЕМ НЕДАВНО
И все же самый звездный турнир, который когда-либо принимал Челтнем – это «Стаунтон-100», май-июнь 1951-го. Он мог бы стать еще звезднее, если бы советская шахматная федерация вновь не проигнорировала приглашение англичан командировать на Остров своих сильнейших гроссмейстеров. Но они по-любому не могли тогда пересечься, считай, с целой группой югославских мастеров, – из-за проклятого Кремлем единственного в истории СФРЮ маршала, заядлого шахматного любителя…
Ну, а на мемориал великого соотечественника, конечно же, прибыл из Исткота и Александер, скорее всего подгадав с отпуском (вряд ли главный криптолог ЦПС отпросился бы у начальства на месяц подвигать шахматные фигурки-то)… Истосковавшись по большой игре, Хью со старта задал жару! Сперва обыграл голландца Ван Схелтинга, затем – нового лидера балканских шахмат, партизанившего во Вторую мировую у Тито.
Хью Александер – Светозар Глигорич
Челтнем 1951
27.Nc5! Да, по первой линии…
27…Re8 28.Nd7+! Самое эффектное и эффективное продолжение атаки!
28…Rxd7 29.Bf5 Re1+ (а что делать?) 30.Rxe1 Rd6. Тут внешне схожий с голливудским красавцем Кларком Гейблом молодой смуглолицый серб, наверняка взволновавший челтнемских гёрлс, мог бы часики и приглушить…
31.Re4 Nd4 32.Bc8 b6 33.Ba6 Ne6 34.Bc4 Nc5 35.Rxf4 Nd7 36.g4 Rxf6 37.Rxf6 Nxf6 38.Kd2 Nd7 39.Ke3 Ne5 40.Be2 Ke7 41.Ke4. 1-0.
А в следующем туре самому засекреченному в мире мастеру-шахматисту противостоял бывший претендент на мировую корону, которому он в августе 1936-го довольно безропотно просадил в 24 хода на знаменитом Ноттингемском.
…Однажды некий К.У.Лойд поведал своему юному приятелю школьнику-лондонцу Биллу Хартстону, что, будучи кембриджским студентом, он надумал – от нечего делать – взгромоздить на белую ладью остальной набор шахматных фигурок, и чтоб при этом пирамидка застыла бы как вкопанная. …Ну и ничего из этой сумасбродной затеи у однофамильца знаменитого американского проблемиста и фокусника – сколь он ни мучился! – не вышло. А по прошествии энного количества лет уже сам Билл, будучи студентом того же Кембриджа (обучаясь математике в колледже Иисуса), взялся осуществить эту задумку старшего товарища. Тоже развеивая скуку… А оперировал прихваченным с собой из дома дешевым комплектом из французского самшита. И вот чуть ли не всю свою студенческую пору Билл упорно пытался эту самую пирамидку соорудить. И в конце концов соорудил!
А делясь секретом успеха, особо отметил, что у лошадок, ставших «опорниками» уникальной башенки, ушки торчали кверху…
Этот славный коник легендарного стаунтоновского абриса из-за формы своих ушек точно не подошел бы для чудо-сооружения Хартстона
…Оказалось – самое то для сцепки ярусов в этой «великой шахматной куче», как сам Билл именует свою собственноручную фантастическую композицию из самшитовых фигурок!
Ну и помимо этого, Уильям Хартстон (недавно ему стукнуло 78) известен в шахматном мире как мастер-международник, двукратный чемпион Англии, колумнист, телеведущий, плодовитый литератор, пишущий не токмо о шахматах и прочее-прочее. А почему о нем зашла речь… В 1976-м он издал, совместно с Гарри Голомбеком, замечательную книгу «The best games of C.H.O’Alexander» – с душевным мемуаром Стюарта Мильнер-Барри о своем закадычном друге, оба ведь, считай, всю Вторую мировую брали на излом (в хижинах-соседях на лужайке Блетчли-парка) вражеские «Энигмы». Хью – кригсмариновскую, Стюарт – люфтваффовскую.
Так вот, в «The best…» – 70 лучших партий Александера; те, что сыграны им до войны, прокомментировал Голомбек, те, что после – Хартстон, включая, вестимо, и эту…
Хью Александер – Ефим Боголюбов
Челтнем 1951
Сицилианская защита В91
1.e4 c5 2.Nf3 d6 3.d4 cxd4 4.Nxd4 Nf6 5.Nc3 a6 6.g3 e5 7.Nde2 Be7 8.Bg2 Be6 9.0-0 Nbd7 10.h3 Rc8 11.a4.
11…0-0? Вопросительный знак – помета Хартстона, и вот его комментарий:
«Выбрав для раскупорки позиции удар d5, черные должны были точно выждать момент, когда им действительно удастся сделать этот ход. Однако теперь они предстанут перед фактом, что им не хватит одного темпа, в результате чего окажутся в безжизненной и стесненной позиции. После немедленного 11…Nb6! ни 12.a5 Nc4, ни 12.Be3 Nc4 не дают белым никакого преимущества, 12.Bg5 хорошо парируется 12…h6, другие ходы белых позволят провести 12…d5 и полностью развязать руки черным, поскольку на 13.a5 всегда есть встречное 13...d4».
Сорри, уважаемый Уильям, однако «Стокфиш» не осуждает рокировку черных, считая ее, во-первых, равнозначной «немедленному» 11…Nb6, а во-вторых – вскрыть позицию рывком пешки по центру черные все равно смогли бы при случившемся далее…
12.Be3 Nb6 13.b3! (оценка хода Хартстоном) 13...Qc7. Вот тут как раз вместо тихого шажка ферзем движок и рекомендует прорывное 13…d5!, после чего 14.Bxb6 Qxb6 15.a5 Qc5 16.Nxd5 Nxd5 17.exd5 Bd7, и хотя у белых лишняя пешка – она отыгрывается: 18.c4 Bd6 19.Qd2 f5 20.Rfc1 Qb4 21.Qxb4 Bxb4 22.Rd1 g6 23.d6 e4 24.Nf4 Rf7 25.Rac1 Rc6 26.f3 g5 27.Nd5 Bxd6, эндшпиль по сути равный. Далее Хартстон снабдил еще пять ходов белых восклицательными знаками (c ними «Стокфиш» в целом согласен), и все их воспроизводим…
14.a5 Na8 15.f4 exf4 16.gxf4 Rfe8 17.Bd4! Qd8 18.f5 Bd7 19.Qd3! Bc6 20.Qg3 Bf8 21.Nf4! Nc7 22.Nсd5 Bxd5 23.exd5 Nb5 24.Bb6 Qd7 25.c4 Nc7 26.h4 Ne4 27.Qd3 Nc5 28.Qc3 Na8. Неудачный отступ, позволяющий белым развить мощную атаку на королевском фланге; движок тут советует 28…Ne4 и черные могли бы в принципе и уравнять – 29.Qd3 Nf6 30.Bd4 Qd8 31.b4 Re7…
29.Bxc5 Rxc5 30.Bh3 Qd8 31.f6! Qxf6 32.Qxf6 gxf6 33.Nh5 Re3 34.Nxf6+Kg7 35.Ra2 Rxh3 36.Rg2+ Kh6 37.Rf5. 1-0.
Так Конел Хью О’Донел аккурат 15 лет спустя поквитался с Ефимом Дмитриевичем!
Разумеется, Александер был в курсах – из-за чего ФИДЕ сперва (в 1950-м) прокатила триумфатора культового Первого Московского турнира на гроссмейстерское звание (когда было официально введено это высшее шахматное звание). Но наверняка не знал все детали долгой службы Боголюбова в Кракове у палача и фаната шахмат Ганса Франка. Эту острую, долгое время табуируемую, да и просто беззастенчиво замалчиваемую тему не так давно глубоко, абсолютно непредвзято исследовал берлинец, почтенный профессор-англист и историк Бернд Ланге.
По окончании Второй мировой союзники обязали немецких членов Национал-социалистической партии ответить по всем пунктам специальной анкеты (Meldebogen). У себя дома в Триберге (находившемся тогда во французской зоне оккупации) Ефим Дмитриевич собственноручно заполнил ее в сентябре 1948-го. И этот его типа отчет Бернд смог отыскать (каким образом – см. ниже) и взял за основу своих исследований, обнародованных в начале 20-х шахматным журналом «КАРЛ» (издающемся во Франкфурте-на-Майне); эти сенсационные «карловские» статьи (со всеми вариациями) профессор любезно выслал вашему покорному слуге, и по ходу нашей и по сей день продолжающейся переписки существенно их дополнил.
Итак, 1 ноября 41-го «мясник» Польши Франк назначил экс-чемпиона СССР и Германии ответственным за «Lazarettbetreuung Schach» (госпитальное шахматное обслуживание). Эту штатную должность создали специально «под Боголюбова» в отделе пропаганды генерал-губернаторской администрации, ранее уроженец села Станиславчик Киевской губернии трудился в этом же отделе на ставке переводчика с украинского и русского.
Д-р Ланге:
– Боголюбов незамедлительно приступил к выполнению своих новых обязанностей – визитам в солдатские дома (это были такие заведения, где рядовой состав вермахта, свободный от боевых действий, дежурств, нарядов и т.п. мог расслабиться, оттянуться по полной – В.Н.) и военные госпитали на Восточном фронте и в Бескидских горах (чудные места для оздоровления в северо-западной части Карпат, в живописных долинах – В.Н.). В феврале 1943-го газета «Кракауэр цайтунг» насчитала 55 солдатских реабилитационных домов только в Генерал-Губернаторстве из 225 на всем Восточном фронте, и ожидалось, что их число еще возрастет. В это число не входили многочисленные военные госпитали, которые Боголюбов также посещал».
Кстати, уже вскоре после назначения Боголюбову пришлось решать проблему, которая могла вообще поставить крест на его новой службе. Все имевшиеся у оккупационной власти Польши фонды свинца и зеленого байка (потребных для утяжеления и набивки шахматных фигур) были обращены на чисто фронтовые нужды вермахта, бесславно провалившего блицкриг. И как обнаружил в полной версии франковского служебного дневника (изданного в Варшаве) пытливый немецкий профессор, на личной встрече с генерал-губернатором весной 1942-го Ефим Дмитриевич – нашедший выход из положения! – продемонстрировал свою разработку: фигурки, изготовленные без вышеупомянутых дефицитных компонентов.
Довольнехонький Франк тут же распорядился, чтобы Боголюбов поставил администрации по разумной цене тысячу шахматных комплектов нового образца и чтоб далее собственноручно распространил их по военным госпиталям. Кто должен был размещать заказ на близлежащей фабрике, забирать оттуда готовые комплекты? Франк в дневнике не уточняет, но, вероятно, и это было поручено Ефиму Дмитриевичу…
За счет своего рацпредложения «замечательный немецкий гражданин» (так Боголюбов поименован в статье «Второй отступник» в №15 «64-ШО» за 1991 г.) смог с прежним рвением продолжить порученное ему одним из главных нацистских преступников Франком «Lazarettbetreuung Schach». Способствуя, если без обиняков, реабилитации и, значит, скорейшему возвращению на фронт вояк Третьего рейха.
…В начале 1944-го в Кракове встретились не видевшиеся 20 лет Ефим Боголюбов и Федор Богатырчук, прибывший в столицу Генерал-Губернаторства вместе с семьей и остатками своего киевского НИИ экспериментальной медицины (и их приняли в штат располагавшегося в Кракове «Института Востока»). Как известно, в своем мемуаре «Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту» профессор-рентгенолог (экс-чемпион СССР) вылепил вполне положительный образ Боголюбова, не обмолвившись ни словечком о его службе у Франка, при друге Федоре Е.Д. безбоязно и яростно костерил Гитлера (ну, в конце-то войны, осознавая неминуемый крах Третьего Рейха, многие его бюргеры материли фюрера чем ни попадя…)
А между тем, Ефим Дмитриевич-то не особенно откровенничал со своим земляком, так, наверняка утаил партийную принадлежность обеих своих дочерей – Сони и Тамары.
А сей факт вскрыл все тот же неутомимый беспристрастный исследователь Бернд Ланге, далее цитирую фрагменты из его недавних писем мне:
«Федеральный архив, берлинское отделение, находится в 10 минутах ходьбы от того места, где я живу. И мне не составило труда получить доступ к двум файлам с членскими карточками НСДАП: центральному из Мюнхена и более объемному, который американцы передали после 1990 года. Сложность тут заключается в том, чтобы действительно найти отдельные карточки… Но редкая (в Германии) фамилия Боголюбов позволила без проблем отследить в архивном массиве дочерей. Как ни странно, я не смог найти там карту самого главы семьи. И мне пришлось обратиться в тот район, где проходил процесс его денацификации, то есть во Фрайбург. Конечно, в послевоенные годы он никогда не упоминал, что его дочери, как и он сам, были членами партии (Е.Д. – с апреля 1941-го). Это могло поставить под угрозу его собственные шансы на беспроблемную денацификацию, когда он фактически избежал серьезных обвинений.
Что касается дочерей, я перечитал материалы расследования о членстве в НСДАП во время войны. В 1941-м вступить в партию в 18 лет было довольно легко, причем Соня, похоже, была партийной активисткой. Посетив Варшаву, не преминула зарегистрироваться в тамошнем партийном отделении, по соседству с главным местом встреч нацистов в польской столице Deutsche Haus и лучшим в ту пору варшавским отелем «Бристоль». А проживала в тот свой приезд в Варшаву в самом ее центре в роскошном доме, – там в наши дни жилье продается по цене около 5000 евро за квадратный метр. Возможно, эта временная локация старшей дочери объясняет, почему Боголюбов играл какое-то время за Варшаву, а не за Краков…
А вот вступление в НСДАП в 1943-м было доступно только 5% самых преданных поклонниц Гитлера из Bund Deutscher Mädels (Союза немецких девушек), женского эквивалента Гитлерюгенда (в шахматном отделении которого успешно соревновался будущий гроссмейстер Лотар Шмид). В целом, обе дочери Боголюбова, безусловно, больше идентифицировали себя с нацистской партией, чем это соответствовало крайне осторожным объяснениям их отца о своем членстве в НСДАП. И я не сомневаюсь, что в нацистской партии состоял и дед сестер, отец Фриды пивзаводчик Кальтенбах.
Боголюбов, задумав порвать, наконец, с крайне компрометирующем его сотрудничеством с «мясником» Польши, покинул Краков 27 июля 1944-го, очевидно, под предлогом повидаться с домочадцами. Красная Армия уже входила в Генерал-губернаторство. Что любопытно, Богатырчук взял отпуск на работе в Deutsches Institut für Ostarbeit в том же месяце июле. И он и его жена (трудившаяся в институте на полставки) точно так же обратно уже не вернулись. Зарплатные ведомости Ostinstitut остались в Кракове, когда нацисты сдали древний польский город в январе 1945-го. У меня есть несколько копий из библиотеки Краковского университета. Богатырчук отправился в Берлин и Потсдам с научной миссией (остановившись недалеко от моего нынешнего места проживания) и встретил Власова, который убедил его работать на РОА и участвовать в пражской встрече. Так что Богатырчук и Боголюбов вполне могли встретиться по дороге на запад из Кракова. Оба они, похоже, много лгали».
Бланк из картотеки НСДАП Сони Боголюбовой (год рождения – 1923-й), вступившей в нацистскую партию 10 мая 1941-го
Бланк из той же картотеки Тамары Боголюбовой (родившейся в 1925-м), вступившей в НСДАП 20 апреля 1943-го
Но вернемся на «Стаунтон-100», поэтапно прошедший в трех городах Англии. И вот челтнемский отрезок выиграл Александр Матанович – 4,5 из 6, Глигорич и Александер шли следом – по 4, а замыкал турнирную таблицу – да, Боголюбов. Все же на последующих этапах (в Лимингтоне-Спа и Бирмингеме, куда участники перемещались на автобусах) Ефим Дмитриевич смог поправить свое турнирное положение (выиграл аж четыре партии кряду), хотя и не настолько, чтобы вклиниться в призовые места (за 1-е полагалось 250, за 8-е – 20 фунтов стерлингов, участникам-непризерам начислили по 2 фунта стерлингов за каждое очко).
«Стаунтон-100», 1-й ряд – Ван Схелтинга, Боголюбов, Тартаковер, Глигорич, Трифунович, 2-й – Голомбек, Вуд, Александер, Пирц, Унцикер, Кляйн, 3-й ряд – Россолимо, Штальберг, Четвинд (секретарь БШФ), Матанович, Бродбент, Доннер, Морри (судья ФИДЕ, меценат)
Гарри Голомбек, из турнирного бюллетеня:
«Позволю себе предсказать, что это будущий чемпион мира (о первом призере Глигориче)»;
«Учитывая, сколь редко Александер играл на международной арене в последние несколько лет, его выступление следует признать выдающимся»;
«Два ветерана-гроссмейстера, Боголюбов и доктор Тартаковер, были очень разочарованы своими результатами. Но возраст является серьезным препятствием в сильных турнирах, где важна выносливость. У нас мало кто знает, что Боголюбов не только великий мастер шахмат, но и выдающийся композитор. Специально для юбилейного турнира он сочинил трехходовку…»
Е.Боголюбов
«Бритиш чесс мэгэзин», август 1951
Мат в три хода
1.Qb7!, хорош вариант с жертвой ферзя: 1…Qd8(d6) 2.Qe4+!
Еще: 1…Qc6 2.Rxc6; 1…c6 2.Qxd7+; 1…Qe8 2.Qd5+.
ВЫЧИСЛИТЕЛЬНАЯ МОЩНОСТЬ «ЗЕЛЕНОГО МОНСТРА» ПРЕВЫШАЛА КОМПЬЮТЕРНУЮ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ СОВРЕМЕННОГО ГИПЕРКОМПЛЕКСА ОБРАБОТКИ ДАННЫХ ГУГЛА,
И ПОЧЕМУ СПЕЦИАЛИЗИРУЮЩАЯСЯ НА СНОСЕ ЗДАНИЙ КОМПАНИЯ ВЫНУЖДЕНА БЫЛА ЗАКУПИТЬ САМЫЙ ГЛУБОКОКОПАТЕЛЬНЫЙ ЭКСКАВАТОР
По ходу челтнемского этапа «Стаунтона-100» Хью, полагаю, сподобился глянуть своими глазами – какова же степень готовности строившихся корпусов таинственного ведомства в пригороде курорта… И если так, тогда, конечно, первым делом побывал на объекте, в котором ему предстояло нести долгую дешифровальную вахту. Но где конкретно в его бытность главным криптологом располагался во владениях ЦПС отдел «H»?
В своем опубликованном в 2009-м на ChessPro очерке «От «Ультры» – до «Эшелона» , ваш покорный слуга предположил, что в каком-то из этих двух зданий (см. ниже) и «размещались кабинеты Александера, Гуда, Айткена, Маклеода и других британских шахматистов – бойцов невидимого фронта, чьи имена мы пока не знаем». Но этим, каюсь, дезориентировал читателей, а как так вышло – давайте по порядку.
Block 10, Benhall
С Block Okley
Обе эти фотографии я тогда обнаружил, тщательнейшим образом прочесав инет, а других снимков из челтнемского прошлого ЦПС в сети по состоянию на 2009-й год не нашлось.
Далее. Тот Block 10, что в Бенхолле, снесли еще в самом начале 2000-х, и на его месте построили (к 2003-му) нынешнюю гигантскую штаб-квартиру ЦПС, получившую из-за своей архитектурной конструкции ласковое прозвище «Doughnut» («Пончик).
А трехэтажка (C Block) в Окли была снесена гораздо позднее – в начале 10-х, и до сих пор представлена на сайте ЦПС в том же ракурсе, что и в моем вышеупомянутом очерке 16-летней давности, но добавился увенчивающий здание «Юнион Джек». Понимай, исходя из развевающегося над входом британского стяга – это и была штаб-квартира таинственного ведомства, до постройки «Пончика». Но так сайт ЦПС дурит честной народ!
Источник – раздел «50-е годы» сайта ЦПС
Оказывается, примерно в эту же пору (то бишь в начале 10-х) и там же в Окли пошла под снос раскинувшаяся на склоне холма оригинальной конструкции двухбашенная домина, и вот она-то на самом деле и была наиглавнейшим, основным зданием ЦПС, прозванная «Зеленым монстром».
И кажется, первым это явил миру в репортаже, датированном 25 декабря 2011-го, корреспондент Би-Би-Си Cтив Ниббс; ему удалось побывать внутри чудо-гиганта, только что окончательно покинутого его последними обитателями, и пообщаться с немногословным историком секретного ведомства по имени Тони, согласившемся поэкскурсоводить.
Так выглядело едва ли не самое загадочное в мире здание сразу после частичной консервации, и это его сфоткал один из молодых блогеров-англичан – отчаянно рисковавший, ведь охрана территории ЦПС в Окли к тому моменту еще, конечно, была на своих местах. Секьюрити, если бы не прочухали, запросто могли схватить и допросить смельчака с пристрастием: мол, на кого, dude (с англ. – чувак), работаешь? (Да, а слева виднеется как раз та самая трехэтажка, и поныне фигурирующая на сайте ЦПС). Почти все сотрудники объекта в Окли переместились в «Пончик» в декабре 2011-го, а торжественное закрытие с приспуском «Юнион Джека» состоялось ровно год спустя 14 декабря 2012-го
– Здесь располагалась штаб-квартира Центра. Большая часть оперативной работы, а также и административной, выполнялась на этом объекте, – кратко пояснил репортеру Би-Би-Си взвешивавший каждое слово Тони, когда они бродили по заброшенным офисам, усеянным старыми телефонами, несекретными документами, мусорными баками с надписями «только классифицированные отходы». После чего спустились через жутковато темные коридоры с мигающими аварийными лампами и табличками «Вход ограничен!» в один из огромных подземных компьютерных залов. На вопрос, сколько таких залов здесь было всего, репортер услышал лаконичное: несколько.
Подошли к огромным насосам.
– Когда они работали на полную мощность, то потребляли полмиллиона галлонов воды, – пояснил Тони, имея в виду суточный объем потребления аш-два-о этими охладительными агрегатами.
В пересчете с емкости британского (имперского) галлона на привычную читателю ChessPro метрическую единицу – это, округляя, два миллиона триста тысяч литров. Для сравнения, ноне среднестатистический суточный объем поглощаемой водицы гиперкомплексами обработки данных Google, – не более двух миллионов литров.
Такие чиллеры (холодильные установки с емкостями и насосами) и предохраняли компьютерный парк старой штаб-квартиры ЦПС от перегрева
Репортер Би-Би-Си и его сопровождающий в одном из подземных компьютерных ангаров, где еще совсем недавно правил бал искусственный интеллект. А рядом с этими залами, также в подземке, располагались огромные генераторы, включавшиеся, когда вдруг вырубался свет. Они могли вырабатывать энергию, достаточную для всего Челтнема
А судя по объему ежесуточно поглощаемой охладительной жидкости, мощность компьютерной оснастки «Зеленого монстра» превышала 100 МВт, что позволяло огромной вычислительной инфраструктуре штаб-квартиры в Окли быть еще и хранилищем миллионов перехватов телефонных переговоров (а ими с ЦПС делилась и американская АНБ). Так что в этой подземке «Монстра» наверняка хранились и записи телефонных общений кого-то и из нынешних читателей ChessPro, или их родственников…
Снос домины о двух башнях вверили Лоусон Груп, и для нее самой проблемной при демонтаже оказалась невероятная заглубленность штаб-квартиры ЦПС в холм. Поэтому, как поделился директор компании, им пришлось добавлять в свой технопарк мощнейший гусеничный экскаватор Cat3749L, способный вгрызаться ковшом вовнутрь земельного участка аж на 32 фута.
Так вскрылась еще одна тайна необычного здания – его компьютерные ангары и мощнейшие генераторы находились на глубине до 10 метров. Толщина бетонной крыши той подземки неведома и по сию пору, но наверняка ее не могли прошить противобункерные бомбы.
Непросто далась Лоусон Груп и размонтировка крыши со специальным металлическим покрытием, предохранявшим «монстр» на случай воздушных атак. В общем, радиоэлектронный шпионский центр Британии, возведенный на челтнемском холме в самый разгар Холодной войны, всецело был готов к ее возможному переходу в Горячую фазу…
Решив запечатлеть для истории снос необычного здания, компания выложила в сеть пятиминутный видеоролик демонтажного процесса. И на нижеследующем кадре (из этого ролика) видны и приземистые «подсобки» окрест превращающегося в ничто «монстра», а все вместе это конспирологически называлось «Блок М», и он занимал огромную территорию более 11 га. На которой затем построили супермаркет и много жилья…
Кадр из видеоролика
КАК РУЧНАЯ РАСШИФРОВКА СТАЛА АНАХРОНИЗМОМ В ПОСЛЕВОЕННОМ ИСТКОТЕ, ПОЧЕМУ КРИПТОЛОГИЧЕСКАЯ КОМАНДА ХЬЮ АЛЕКСАНДЕРА ДОЛЖНА БЫЛА НАХОДИТЬСЯ КАК МОЖНО БЛИЖЕ К ПОДЗЕМЕЛЬЯМ ДВУХБАШЕННОЙ ШТАБ-КВАРТИРЫ ЦПС И О ЧЕМ НЕ ВЕДАЮТ В «ПОНЧИКЕ»
Первым, кому довелось обнародовать тайну Блетчли-парка, был кэптен Фред Уинтерботтом, как раз и отвечавший в Station 10 за сокрытие этой тайны. В своей произведшей сенсацию небольшой книжице «Операция «Ультры» (на русском опубликована в 1978-м) он как-то загадочно пишет:
«Теперь уже не секрет, что сотрудники Блетчли использовали для разрешения загадки «Энигмы» новую науку – электронику. Я не современник века компьютеров и не пытаюсь их понять, но в начале 1940 года меня торжественно ввели в святилище, где стояла колонка бронзового цвета, которую венчало изображение, похожее на какую-то восточную богиню, которой суждено было стать оракулом Блетчли, по крайней мере, когда ей этого захочется. Это было волшебное творение, внушающее благоговейный страх».
Но ежели учесть, что все «The Bombes» были упакованы в металлические корпуса бронзового цвета, а первая из них была установлена в Hut (хижине)-1 Блетчли 18 марта 1940-го, то, выходит, под «волшебным творением» кэптен Фред и подразумевал эти электромеханические агрегаты. Их парк постоянно наращивался, но все же какое-то время криптологическому персоналу приходилось выстраиваться в очередь, чтобы получить к ним доступ. И с учетом дефицита «Бомб» гениальный Тьюринг разработал криптоаналитический метод, позволявший частично определять настройки «Энигмы», что упрощало последующую – «бомбовую», автоматическую разгадку ее тайнописи. Принцип был относительно прост: два перехваченных радиоразведкой сообщения (на английском или немецком) размещались на длинных тонких карточках впритык, чтобы подсчитать, сколь часто та или иная буква в одном сообщении совпадает с аналогичной буквой в другом. И вот эти тонкие карточки дешифровщики нарекли «банбери» – поскольку их печатали в городе Банбери Оксфордшира. Отсюда и название процедуры – «Банбуризм». А лучшим «банбуристом» Блетчли считали как раз Александера. Для него это было, как он сам признавался, некой интеллектуальной игрой, причем «банбурил» он преимущественно дедовским способом, обычной ручкой усеивая листы столбцами букв и цифр.
Век «Бронзовых богинь», как уже говорилось в начале нашего повествования, оказался недолгим, а уж ручная-то расшифровка стала полным анахронизмом еще в послевоенном Пембруке, по причине бурной цифровизации этого потаенного уголка на западе Большого Лондона.
Те два «Колосса», что сперва перебазировали в Исткот, а потом в Окли, отвлеченно нарекли, один стал «Синий», другой «Красный»; и тот и другой усовершенствовали, чтоб дольше могли продержаться без поломок, упростили ввод данных. При этом «Синий» так и загружали тем, что было ему написано на роду и в чем он добился успехов еще в Блетчли, взламывая телетайпную тайнопись шифровальной машины «Лоренц». Ею, ни о чем не подозревая, пользовались фюрер и генералитет Третьего рейха, а по окончании Второй мировой – некоторые европейские страны, чье руководство также было ни сном ни духом, что шифровальная стойкость «Лоренца» ни к черту не годна.
Один из служивших в Окли «Колоссов», а какой именно – «Синий» или «Красный» – это вопрос на засыпку
По свидетельству ветерана «Ультры» Джона Кейна (его воспоминания выложены в сети), инженеры ЦПС соорудили персоналу Исткота еще несколько быстродействующих специализированных компьютеров для взлома зашифрованных перехватов. Все те машины (задуманные еще в хижинах Блетчли) с затейливыми именами «Колороб», «Дракон», «Эдип» и т.д. были оснащены вращающимися магнитными цилиндрами (барабанами) – кубышками памяти в ранних ЭВМ.
Наконец, осенью 1953-го был установлен (уже в Челтнеме) и первый универсальный компьютер Ферранти Марк I, усовершенствованный инженерами радиоразведки и получивший прозвище «Клеопатра». В 1957-м Александер предоставил начальству отчет (в наше время рассекреченный) о всех деталях пользования этой ЭВМ общего назначения… Ну и какое еще нужно доказательство, что важнейший в ЦПС отдел «H» имел прописку именно в «Зеленом монстре», в непосредственной близости к тамошним подземным компьютерным ангарам?
К тому же Хью со товарищи и разрабатывали алгоритмы криптологического усиления служивших ЦПС «железякам». Об этом можно прочесть в цитировавшемся выше мемуаре Денхэма, кстати, отметившего, что, всецело способствуя тотальной компьютеризации дешифровального действа, Александер так и не научился программировать.
А кто из его команды владел этим в совершенстве, так это, к примеру, тот же Норман Маклеод. Будучи уже отставником Челтнема, шотландец-фокусник обучил компьютер даже составлению композиций на 64-клеточной доске, став тут первопроходцем!
…Шахматная горячка 20-х породила в молодой Стране Советов и невиданные прежде различные командные соревнования – среди городов, спортивных обществ и т.д. Этот почин шахматного Эльдорадо со временем подхватили и на туманном Альбионе, с 1949-го здесь стали проводить чемпионаты Национального шахматного клуба. Состав команд-участниц – 6 человек, призы за 1-е место – пара шахматных часов. Вестимо, награды скромненькие… Но ведь престижно выигрывать фактические чемпионаты Соединенного Королевства, а в 50-е этого трижды добилась… да, усиленная «известными всей Британии шахматистами из Министерства иностранных дел» сборная Челтнемского клуба!
Поскольку состав ее варьировался, то к этому хет-трику были причастны, помимо Александера и однажды подменившего его на 1-й доске Айткена, еще семеро их сокомандников. Всех поименно назову во второй части повествования, а заканчивая эту, добавлю – путем собственного расследования ваш покорный слуга установил, что сильнейшая на Острове послевоенной поры челтнемская дружина вообще вся, целиком и полностью состояла из криптологов GCHQ. О чем скорее всего не ведают в нынешней Британской шахматной федерации, и уж в «Пончике»-то точно!
А ведь мог бы гигантский офис радиоэлектронной разведки с гордостью отразить это на своем сайте, и может, еще и отразит – если заинтересуется нашими публикациями на популярном российском сайте www.chesspro.ru…
Окончание следует
воскресенье, 19.10.2025
