|
|||
ТОЛЬКО ЭТОГО НАМ ЕЩЕ НЕ ХВАТАЛО! |
75 лет тому назад в подмосковных Люберцах родился Виктор Савельевич Желяндинов. Знающие люди утверждают, что иначе как Савельичем его никто никогда не называл. Рассказ юбиляра о жизни записал гроссмейстер Адриан Михальчишин. Ему же принадлежат примечания к партиям.
 |
На мое поколение страшное бремя наложила война. Спасский и Корчной пережили блокаду, Штейн в эвакуации в Узбекистане потерял отца, Тигран Вартаныч подметал улицу перед домом офицеров в Тбилиси, мучился по Кавказу Бронштейн. Меня с матерью, братом и сестрой война застала в Ельце на Дону у родственников. Видел немцев через Дон на другой стороне. На нашу они не переправились – главное направление боев было в стороне от нас. Вернулись в Москву лишь в 1943-м, за это время умер братик… Отец был начальником цеха крупного завода «Фрезер». Завод эвакуировали на Урал, отец остался ждать нас. Потом ушел на фронт и погиб, а мог остаться в живых, если бы уехал с заводом.
Начал я играть в шахматы сразу после войны. У моего друга детства, сына маршала авиации Красовского выменял зачем-то полкомплекта шахмат. И вот я болею ангиной, и мы с приятелем пробуем играть на этих полкомплекта. И я продул! Ну и разозлился, и стал тут же учиться. Моей первой и главной книгой стал «Самоучитель» Ласкера. Затем я занимался у мастера Герчикова вместе со своим приятелем Шкундовым, с которым мы затем стали играть за сборную юношескую России. Клуба в Подмосковье не было, и собирались мы в редакции газеты «Ухтомский рабочий», где сначала ответственным секретарем, а затем редактором работал великий любитель шахмат Федя Подольский.
Вот так мы со Шкундовым доросли до сборной России, и в 1953 г. в Харькове выиграли чемпионат СССР. За Питер играли Спасский и Арцукевич, Москву возглавлял Никитин. У нас на первой доске играл Терентьев, у девушек Клара Скегина и Беллочка из Нижнего Новгорода. Это та, о которой Эдик Гуфельд, игравший на 1-й доске Украины, написал рассказ. У них была любовь, оба были очень симпатичные. Когда Гуфельд подходил к ее доске, Беллочка краснела и зевала фигуры. Мы пообещали Гуфельду, что если он подойдет еще раз, то сборная Украины будет играть в меньшинстве. Тренерами у нас были Рашид Гибятович Нежметдинов и дядя Жора Бастриков. Был ли Гибятыч хорошим тренером? Этого я тогда не понимал. А человек он был замечательный. Запомнилось, что чай пил литрами и очень уж черным.
Зимой 1951 года сбор команды России проходил в доме отдыха нефтегазовой промышленности. Там же устроила сбор группа Бронштейна перед матчем с Ботвинником. Помню, как много работали Болеславский, Константинопольский, Фурман и Аронин. Был и пятый тренер, но кто – не помню. Какое отличие от Ботвинника, у которого был один тренер – Рагозин!
С Арониным у меня были очень близкие отношения. Он мог стать супергроссмейстером. Мало кто из полуфиналов выходил в финалы чемпионата СССР 4 раза подряд! Через пару лет на него свалилось три несчастья – невыход в межзональный из-за ошибочного анализа отложенной партии со Смысловым, смерть отца и уход любимой девушки. У него развилась шизофрения, мания преследования. Я с ним последний раз играл в полуфинале 1962 г., он уже был не тот худенький, симпатичный парень – весил 150 кг.
В 1954 г. я получил право на матч с мастером, но ушел в армию после техникума в Люберцах. Попал в ГСВГ, где пробыл в «шахматных войсках» до 1972 г. Жизнь в Германии была специфическая. Рыбалка была замечательной – таких угрей я никогда больше не ловил. Играть я мог сколько угодно. Выступал в первенствах ВС личных и командных, чемпионатах России. В середине 60-х ГСВГ решили «присоединить» к Белоруссии. И я в 1967 г. стал чемпионом Белоруссии. Исаак Ефремович Болеславский прокомментировал с юмором - «Только этого нам еще не хватало». Три раза я становился чемпионом Вооруженных Сил, а в команде – не помню сколько. Моя самая активная игра в Вооруженке пришлась на то время, когда министром обороны был страшный любитель шахмат маршал Родион Малиновский. Он обычно появлялся тура за два до конца, в гражданской одежке, смотрел партии от начала до конца, общался с участниками. Ко мне подошел во время партии с одесским кандидатом в мастера Л.Балмази, где я нанес мощный удар. Маршал сказал: “Да, солдат зевнул Ке4”. Устанавливал свои призы – именные часы. А за первое место награждали золотыми часами!
Конечно, мой самый большой успех – победа в чемпионате Дружественных армий 1966 года в Праге, где я опередил Горта и Геллера, бывших в расцвете сил.
 |
Но все же мой лучший турнир – это чемпионат СССР 1967 г. Там я играл, как «зверь». Бухути Гургенидзе сказал после турнира, что я играл ярче всех. Против меня стали делать жеребьевку (в том году чемпионат проводился по швейцарской системе) – кому надо, чтобы мастер опередил Таля, Тайманова, Полугаевского и Ко? Как сказал Болеславский в том году – этого нам еще не хватало. Сделал я черными ничью с Талем, и Тайманов после жеребьевки сказал: «Савельич, играем с тобой, ты белыми». Подготовился – вдруг после обеда приходит Васюков и сообщает – он играет со мной белыми. И предлагает ничью! Я рассвирепел, отказал, проиграл, затем не выиграл с лишней пешкой у Тайманова, с двумя – у Полугаевского. Но как я тогда играл! Даже сейчас тепло вспоминать, несмотря на отсутствие медали! В «Советском спорте» обо мне писали в обзорах чемпионата, как о главной сенсации.
 |
В 1967 г. я входил в состав клуба ЦДСА, победившего на Кубке СССР. Тогда команду возглавляли Геллер, Фурман, Васюков. Атмосфера в команде была замечательная – после каждого тура собирались в гостинице ЦДСА и играли в домино – самую популярную игру у шахматистов тех лет. Отличался Сема Фурман, он лупил костяшкой по столу и выдавал совершенно невероятные присказки, не всегда печатные.
Но самым замечательным событием в моей армейской жизни в ГСВГ была, безусловно, Олимпиада 1960 г. в Лейпциге. Каким ключом била энергия из молодых Таля, Петросяна и Корчного! Таль меня представил Бобби Фишеру как чемпиона Риги по блицу - с нечемпионами тот не общался. А вообще Бобби был тогда застенчивым, скромным мальчишкой, производил очень хорошее впечатление. После тура Таль, Фишер и Петросян в присутствии множества зрителей играли в блиц навылет. Никто из великих долго не задерживался – все менялись очень часто. Наша сборная там и гуляла крепко (кроме Ботвинника и Смыслова). После одной из гулянок началась драка с немцами, но большого урона, в отличие от Олимпиады 1966 г. в Гаване, не было. После Олимпиады я привез сборную плюс Флора и Головко в штаб ГСВГ в Венсдорф. Все разъехались с сеансами по частям, утром были закупки (брали обувь и мейссенские сервизы), так что автобус в аэропорт еле сдвинулся с места – так был упакован. Ну и имела место пара крепких банкетов с командованием. Всем налили коньяк, а Ботвиннику минералку, так как были наслышаны о его режиме. А патриарх обиделся и затребовал и себе коньяку, объяснив ошарашенной команде, что он простужен, а коньяк – лучшее средство. Очень запомнился друг нашей команды гросмейстер Унцикер из ФРГ. Он знал русcкий язык и всем нашим рассказывал анекдоты со своим акцентом!
Потом я на короткое время ушел из армии, переехав к жене во Львов. Но тут Прикарпатский округ возглавили генералы Варенников и Абашин. Николай Борисович Абашин – генерал-полковник, участник войны, ученик мастера Гольдберга. Такого фанатика шахмат я больше не видел. Мы создали фантастическую команду ПрикВО – Белявский, Дорфман, Литинская, Хузман. Нашли и воспитали юного Васю Иванчука! Много раз выигрывали чемпионаты ВС. Генерал всех обеспечил квартирами. Дорфман лидировал в чемпионате СССР 1977 г. в Питере и отложил решающую партию с Романишиным с шансами на победу. Генерал прислал вечером за мной машину, и мы всю ночь анализировали отложенную, а утром найденный выигрыш передали Дорфману.
Вообще, анализировать я любил и умел – это была моя сильная сторона. Я ведь вырос практически без тренера и учился всему сам и от других. Когда был в группе Карпова на его втором матче с Каспаровым, то самое большое удовольствие было совместно анализировать в связке с Ефимом Геллером.
 |
В ПрикВО огромную помощь мне оказывал в ОДО кандидат в мастера Ильтизир Кутуев. Каждый день команда собиралась, анализировали, гроссмейстеры играли блиц, и все вместе шли обедать в офицерскую столовую. Больше всего я тренировал Марту Литинскую, входившую в 80-е в мировую пятерку. А тренерской работой начал заниматься еще в ГСВГ в конце 50-х, когда надо было готовить команду к чемпионатам ВС. Дружил с великим армейско-одесским тренером Фим Фимычем Коганом. И увидел нагрузки игроков и тренеров на высшем уровне. В 1962 г. проходил матч на первенство мира Быкова – Гаприндашвили. Коган был тренером чемпионки мира Быковой, сидел всегда в последнем ряду зала ЦДСА, где игрался матч. В одной партии Быкова стала «сплавлять» выигранную позицию, и Коган на весь зал зарычал: «Дура, куда ходишь?!»
Тренировал я потом и сборную Украины, гроссмейстеров Дорфмана, Михальчишина, Иванчука. В 1985-м готовил Романишина к межзональному. Потом много занимался с молодыми словенцами и поляками. Особенно я доволен работой с гроссмейстером Матеушем Бартелем, бывшим чемпионом Европы до 18 лет, а в этом году выигравшим чемпионат страны. Сейчас хочу сделать чемпиона из Арека Ленярта.
Еще с юношеских соревнований я дружил с Леней Штейном, не догадываясь о том, что потом буду жить в его родном городе. У нас с ним было много разных приключений на полуфиналах. Леня все время влезал в разные истории, и часто приходилось его вызволять из милицейских лап.
Игрался в Москве супертурнир 1967 г. в ЦДСА, я появился в зале, и Штейн, закончив партию, подбежал ко мне и говорит: «Пошли играть в бильярд». Играли всю ночь, а наутро он пошел не выиграл совершенно выигранную отложенную с гроссмейстером Милко Бобоцовым. После этого «попер» на меня, что это я его отвлек от анализа отложенной.
Часто с ним встречались во Львове, куда я приезжал к теще. Леня писал статьи для одной львовской газеты, относил, получал деньги, а потом мы вместе шли в знаменитый карпатский зал «Интуриста»…
 |
Спартакиада Украины, Сумы 1979. Слева направо: Адриан Михальчишин, Александр Белявский, многолетний руководитель львовских шахмат Казимир Шварц, Виктор Карт, Виктор Желяндинов, Иосиф Дорфман.
Было у меня еще тренерское приключение, когда я работал в середине 80-х со сборной Южного Йемена. Играли ребята совсем слабо, но очень любили шахматы и вообще были очень приятными. Я поехал с ними на Олимпиаду 1986 года, проходившую в Дубае. Сборная СССР играла не очень убедительно, несмотря на присутствие и Карпова, и Каспарова. Что-то у них не ладилось… За 4 тура до конца подходит ко мне тренер сборной СССР Ефим Геллер и говорит: «Савельич, ты тренируешь местных, нам нужно для расслабухи пару бутылок коньяка или виски. Пошли своих ребят, пусть хоть из-под земли достанут». А Эмираты тогда были полуфундаменталистской страной… Но мои ребята все тут же подсуетились, и Ефим Петрович был очень доволен – команда вышла из кризиса.
После моего фантастического 1967 года я страшно отравился, провалялся месяц в госпитале, и карьера игрока пошла под откос. Немного жалею, но все-таки тренерство принесло мне немало приятных минут.
 |
|
|
|
Лев Аронин - Виктор Желяндинов
|